Это про Джеймса и Скорпиуса...

Почему он привлек мое внимание?
Такой холодный, надменный, аристократичный... А есть еще более подходящее слово - недоступный.
То есть, недоступный только для меня и моих родственников. На Уизли он в силу своих корней не обратит в романтическом плане внимания, а Поттеры... Наша фамилия в его устах звучит ругательством.
Какая-то хаффлпафка, противно хихикая, повисает на моем локте:
- Джейми, а ты сегодня придешь посмотреть на нашу тренировку? - Приторно-слаким голоском спрашивает она.
Я киваю, совершенно не задумываясь над ее словами, потому что моя Немезида входит в зал и шествует за ревенкловский стол.
У него состредоточено сдвинуты брови, он что-то шепчет себе под нос, листая страницы огромного фолианта, почти сгибаясь под тяжестью старой книги.
Неосознанно возникает желание подойти, забрать книгу и просто обнять. Отвести от глаз постоянно спадающую прядку белоснежных волос и заботливо спросить о причинах такой задумчивости.
Я уже почти встаю из-за гриффиндорского стола, но тут же одергиваю себя: друзья не поймут.
Сразу же в голову приходит другая мысль: а есть ли у меня вообще друзья? Что было бы, если бы у меня не было знаменитой фамилии и таланта вратаря в квиддиче?
Звездный мальчик Гриффиндора Джеймс Сириус Поттер!
Я фыркаю про себя. Знал бы кто, как мне надоела эта популярность. Все, чего я хочу - просто творить всякие шалости с близнецами Скамандер.
Снова обращаю свой взгляд на него - и тут же вздрагиваю. Холодные колючие серые глаза смотрят прямо на меня. На сердце сразу тяжелеет - ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ!
Несколько секунд - и он отводит взгляд, снова утыкаясь в книгу. А мое сердце все еще стучит с бешеной скоростью - стальные, твердые глаза смотрят, кажется, в душу.
Я немного пугливо снова смотрю на него - вдруг он знает о моих чувствах?
Как же он появился в моей жизни?
Наверное, именно в тот день, когда пять лет назад я увидел его на вокзале Кингс-Кросс.
- Гляди-ка, Малфой отправляет сына в школу! - Заметил папа.
Я повернул голову и успел заметить лицо маленького блондина, крепко держащегося за край мантии матери. Я фыркнул: мальчишка едет поступать на первый курс, а цепляется за родителей как трехлетка. Мной тогда все еще владела мания величия.
За пять лет он вытянулся в росте, но трогательная хрупкость осталась. Высокие скулы, ярко-розовые губы - все в трещинках и искусаные.
Губы безымянной хаффлпафки неожиданно требовательно целуют меня, и, когда она отрывается наконец от меня, я беззвучно, одними губами проговариваю его имя.
Скорпиус.
Ужин заканчивается, и я вижу как белокурая макушка скрывается за дверью зала. Горло сдавливает спазмом - так происходит всегда, когда я не вижу его. Комок исчезает только при взгляде на Малфоя. Замечаю, как несколько гриффиндорцев-пятикурсников выскальзывают вслед за ним, и на душе сразу же становится неспокойно.
Я отмахиваюсь от этого ощущения, продолжая думать о нем. Я хочу попробовать на вкус эти губы, хочу заглянуть в глаза - и увидеть там не холод и отчуждение, а радость и нежность.
Каждый раз, когда он, такой недоступный, проходит мимо меня, я проклинаю себя за ту слабость, что нападает на мою душу и тело. Ноги подгибаются, пульс бьется быстрее, а в животе порхают бабочки.
Внезапное чувство беспокойства вновь напоминает о себе, и я все же, вскакивая из-за стола, выхожу из зала. И бреду в сторону башни, но не гриффиндорской, а ревенкловской. В голове, кроме смутных подозрений, крутится стишок младшей сестренки, написаный ею пару лет назад.
Светлая тень заскользит по снегу -
Ангел мой ждет на другом берегу.
Смотрит и манит лучащимся светом,
Тихий твой шепот служИт мне ответом.
Помнишь как здесь мы с тобой говорили
Все что хотели, ничто не таили?
Ныне же крылья и нимб золотой -
Ангел теперь уж как бы не мой.
Больно, и режет в районе груди,
Свет где-то вижу в конце пути.
Я не сверну, я буду с тобой,
Верь мне, МЫ будем, Ангел мой...
Внезапно слышу голоса тех самых пятикурсников совсем близко от себя и прячусь в ближайшую нишу.
- Ты уверен, что лучше вот так его бросить здесь? - Нерешительно спросил один голос.
- Да что с ним будет, с пожирательским отродьем? - Возразил другой голос.
Оба парня рассмеялись, проходя мимо меня. Сердце громко-громко застучало в груди, и стоило гриффиндорцам скрытся за углом, как я бросился к башне.
Тихий стон разнесся по коридору, заставляя меня бежать быстрее.
Перед глазами рябит от количества красного - кровь, кровь, везде кровь...
Из горла Скорпиуса вырывается хрип, переходящий в неприятное бульканье, он весь покрыт этой кровью, даже волосы из белоснежных превратились в алые. Он кажется сплошной открытой раной, и я аккуратно подхватываю его на руки. В голове снова всплывает дурацкий стишок.
Сгибаясь под весом Малфоя, я несу его в Больничное Крыло.
Медиведьма сразу же бросается ко мне, помогает подтащить его к больничной койке, и пытается выпроводить:
- Мистер Поттер, Вы уже помогли ему, не стоит оставатся здесь дольше. Можете идти!
Я качаю головой. Нет, я низачто не брошу его сейчас. Я уверен, что он не узнает, кто притащил его сюда, и кто сидит сейчас у его ложа.
Медиведьма неодобрительно поджимает губы, но ничего не говорит. Заклинанием убирает порваную окровавленую одежду с его тела - и я изумленно вдыхаю воздух сквозь зубы: эти уроды избили Скорпиуса вдвоем на одного так, что его тело напоминает сейчас свеженарубленый фарш. Ужасно видеть любимого человека таким.
Медиведьма очищает раны заклятием, промывает их зельями и перебинтовывает его. Скорпиус до сих пор без сознания и хрипло стонет сквозь зубы.
Медиведьма уходит, оставляя меня наедине с Малфоем. У него, кажется, начинается лихорадка, он мечется в бреду, вскрикивая от боли, а потом внезапно распахивает глаза, затуманеные и прекрасные. Находит взглядом меня:
- Поттер! Спаси меня из этого ада, - просит он срывающимся голосом, и вновь теряет сознание.
Я не знаю чем ему помочь. Стягиваю мантию и ложусь скраешку его кровати, легонько приобнимая за талию. Он удовлетворенно вздыхает и прекращает метатся. Кажется, заснул.
Несколько часов спустя я проснулся от того, что услышал его голос.
- Ты же мне снишься, поэтому я могу сказать тебе. Ты шалопай и разгильдяй, Поттер! Я должен тебя ненавидеть, ты не компания мне. Ты же знаешь историю наших отцов, - чувствую, как он начинает что-то рисовать на моем предплечье. - Должен ненавидеть за это, за твою популярность, за все. Но я не могу, понимаешь, Поттер? Не могу ненавидеть, потому что люблю! - Голос Скорпиуса стихает, и я распахиваю глаза.
- Скорпиус? Это правда?
- Зачем галюцинации спрашивать такое? - Хрипит он.
- Дурак, я не галюцинация, - немного сердито отвечаю я, растеряный таким признанием. - Я вполне реальный, и мне пришлось тащить твою безсознательную тушку от вашей башни аж сюда!
- Поттер... - Потеряно выдыхает Малфой. - Забудь про то, что я тебе сказал, понял?! - Командует он.
Вместо ответа наклоняюсь и легонько целую его в губы. Глупый Малфой, как я смогу отказаться от тебя после твоего признания?! Я наконец-то чувствую его запах и вкус губ. Он пахнет свежескошеной травой и немного - кофе. А губы отдают корицей.
Он распахивает свои глаза - и словно исчезает заслон перед радужкой: вместо обычных презрения и высокомерия появляется радость.
Он пытается поднять руку чтобы дотронутся до меня - и со стоном роняет ее обратно на покрывало:
- Больно, - недовольно шипит.
- Никуда больше тебя не отпущу, понял? - Грозно спрашиваю я. - Никуда! - И шепотом, но чтобы он слышал, добавляю. - Любимый...